...Будь аденский вечер живым, он, несомненно, чувствовал бы себя самым одиноким на свете. В игре лучей заходящего солнца, еще только пару часов назад палящего, словно кузня старого дворфа-кузнеца, а нынче - лишь нежно ласкающих, будто рука матери, расцветала новая жизнь. С моря тихонечко наползал серебристый туман, в иссиня-черном небе начали проглядывать крохотные глазки звезд, и легкий морской ветерок запел в кронах прибрежных рощиц старую как мир песню. Легкая и беззаботная трель разносилась далеко по морским просторам, привнося новую толику надежды на возвращение к родному очагу в сердца отважных мореходов. И каждый из - будь под ураганным ливнем и взлетая на гребнях вол н к небесам или же изнемогая под тропическим солнцем - понимал: он вернется. И вновь нежные руки любимой омоют уставшее тело и подарят столь желанные мгновения любви...
Глудин расцветал. С каждой шагом удалявшегося от берегов Адена солнца все новые и новые огни озаряли узкие улочки, и все больше людей стремились выбраться из дома и окунуться в дурманящее веселье седьминного балагана. Серая бесцветная ночь испуганно металась среди озаряющих улицы факелов, стараясь найти мельчайшую лазейку, чтобы укрыться от потоков света.
Странно, что никто в это время безудержного веселья так и не обратил внимания на спокойно идущего по одной из улиц портового города путника в плаще с капюшоном, в глубине которого горели тусклым светом два маленьких огонька. Он шел быстрым шагом, нисколько не стесняясь попадашихся на пути групп не очень трезвых молодых людей, грубым смехом встречающих плоские шутки своих столь же тяжело стоящих на ногах "собеседников".
Поворот, другой, третий - и глазам незнакомца открылась здание, коему не место, на первый взгляд, было среди аккуратных и ухоженных домиков Глудина.. Потрескавшиеся кирпичные с свернувшимися на оголовьях василисками опоры некогда ловившей восхищенные взгляды прохожих кованной ограды; трава по колено, как проросшая меж камней дорожки, ведущий к главному входу, так и покрывающая остальную видимую глазом часть двора; покрытая мхом баллюстрада над громадой двери с барельефами чудовищ, - все говорило о страшном запустении и забытости чьей-то в прошлом роскошной резиденции. Рука в перчатке тронула тяжелую калитку, и та ответила хриплым стоном, скальпелем резанувшим по нервам путника. Два огонька быстро, по-кошачьи, оглядели пустынный переулочек - и гибкое тело проскользнуло в приоткрывшуюся щель. Два десятка футов до крыльца незнакомец покрыл за мгновения, и только оказавшись в спасительной тени баллюстрады второго этажа, позволил себе глубоко вздохнуть - пока ему везло.
Проверять на скрипучесть петли входной двери путник почему-то не стал и опрометью кинулся вдоль стены усадьбы ко входу в подвал на торце здания. К его счастью, неведомый дворецкий оставил ее когда-то открытой, и черный зев подвала с радостью поглотил фигурку искателя приключений.
Опустившаяся сразу вслед за этим на плечи путника темнота будто поставила своей целью подмять это живое существо под себя, раздавить его в своих страстных объятиях... Но человек , даже не наклоняя головы и не пытаясь рассмотреть, что там под ногами, уверенными маленькими шажками продвигался вперед. И чем меньше становилось окно входа за его спиной, тем ярче становились два огонька под капющоном. Но вот он замер и, задерживая дыхание, присел, ведя рукой по толстому слою пыли перед собой. Дюйм за дюймом тонкие изящные пальцы прощупывали многолетний устоявшийся, плотный, будто шерсть волколака, покров, пока, наконец, не обнаружили то, что искали. Маленькое углубление в полу, будто след птички какой маленькой. Зашуршали полы одежды, и из-под плаща появился странный амулет - как раз в виде лапки неведомой птички-невелички. И в тот момент, когда соединились две созданные друг для друга поверхности, ослепительный свет залил пространство подвала, сминая и вышвыривая остатки темноты. А человек преклонил колено, ибо Вставшая перед ним была не четой всем известным доселе и на данный момент Правителям.
Мягкая и сочная трава в мгновение ока заполнила все пространство повала, изумрудная пыльца маленькими зелеными фонариками осветила подвальный мешок, и тихая свирель развеяла остатки серой безысходности каменных стен. Легкий ветерок акуратно снял капюшон с головы незнакомца, заставив рассыпаться его золотые кудря по плечам, но тело его так и осталось коленопреклоненным. Ни движения, ни звука дыхания не было слышно от того, чья нога вступила впервые за долгие годы под своды подвала. Он так долго искал это место... И теперь, когда поиски закончены, он не мог заставить себя поднять голову, дабы встретиться глазами с Обретенным....

Часть I. Эолинн.

...Бабочка неторопливо перелетала с цветка на цветок. Садилась, неловко перебирала крохотными лапками, будто бы устраиваясь поудобнее, проверяла хоботком содержимое заветных чашечек с нектаром - и снова поднималась в воздух ярким огоньком, хорошо заметным даже сейчас, в ясный солнечный день. Цветок за цветком, чашечка за чашечкой... Она прекрасна...
...Была - промелькнуло в голове Эолинн, когда ее нежных эльфийских ушек достиг легкий, быстро нарастающий свист. Буквально на границе слуха. В следущее мгновение стремительный порыв ветра взметнул ее золотые кудри, и маленькая серая тень, чуть только не коснувшись лица эльфийки своим крылом, пронеслась сквозь место, где несколько мгновений назад кружил радужный огонек. Стриж. Гроза всех букашек и таракашек. Маленькая молния... От неожиданности Эолинн оказалась на ногах быстрее, чем ее мозг успел принять такое решение вообще - рефлексы ушастых представителей царства двуногих всегда отличались завидной быстротой и отточенностью. Ноги слегка напряжены, рука со стрелой готовы натянуть и отпустить со свойственным смертоносным изяществом тетиву лука, уши ловят каждый звук, каждое движение вокруг... Вот только против кого сражаться? Кого сделать похожим на ежика от торчащих из всех частей тела стрел? Разве только летнюю Негу, что так тихо и осторожно обходит свои владения и дарит каждому частичку своей ласки - частичку, которой хватает даже свирепому дионскому гризли, чтобы усесться в теньке и тихо обслюнявливать очередной спертый с пасеки кусок истекающих янтарным медом сот... Мгновение - и боевые инстинкты гастнут. Стрела залетает обратно в колчан, лук кладется на траву, а тело вновь принимает выбранную до этого маленького происшествия позу, дабы в полноте вкусить сладость летнего дня...

* * *

(Дневник Эолинн, месяц шестой, четырнадцатое число, южные предместья Глудина. Начало.)

"Теплый дождь простых желаний,
Поволока на глазах,
Лампы тусклое мерцанье
И два сердца в небесах.

Простыней атласных шепот,
Роскошь танца нагих тел,
Стен смущенных тихий ропот,
И за окнами - метель.

Злая, дикая Природа,
Разметав всех по домам,
Замела все окна, входы...
Только ей не по зубам

Чувств мифриловые слитки -
Пусть беснуется пурга!
Все равно в руке эльфийки
Лежит хумана рука.

Прочь откинуты все мысли
О молве народной злой,
На устах слова повисли -
У Любви язык иной.

Сумрак зимний, чуть размытый -
Лишь свидетель этой встречи.
Словно ветви руки свиты,
И горят подобно свечкам

Изумрудные глаза
Озорной девчонки-эльфки.
Счастья теплая слеза
По щеке сбегает мельком.

Легких пальцев бег по телу
И румянец на щеках.
Только-только сердце пело,
Но уже скользит в глазах

Тень, что ведома лишь эльфам -
Легкая, пустая грусть.
Ведь Души бессмертной, в целом,
В смертном мире тяжек путь.

Тихо становясь единым
С тем, кого решилась ты
Называть своим Любимым -
Это ли не явь мечты?

Сложно путнику дорогу
В жизнь длиною всю пройти,
Коль теряет дорогое
Сердцу он на всем пути.

Так и сложен путь эльфийский.
Вечно золотом горят
Локоны, но словно листья
На исходе сентября

Осыпаются страницы
Жизни, данной Эйнхасад.
Человеческий лица
Уже не вернуть назад.

Серый вал Морей Гремящих
Похоронит в глубине
Души сладко-вечноспящих.
Ты ж - продолжишь жить во сне...

(собств.)

Так уж сложилось, что даже часы счастья слишком быстротечны, дабы мы могли насладиться ими в полную силу. Мы дышим ими, пьем их, пытаемся пропитаться ими насквозь!.. Но только легкие терпкие нотки остаются от волнующего душу и тело коктейля удовольствия. Странно, наверное, уму непостижимо слышать подобное от существа, чей возраст должен измеряться столетиями и кто сможет еще много и много раз предаваться теплым объятиям Счастья! Хм... Быть может, Богиня немного перепутала Нити судьбы, вложив мою совсем, как мне кажется, по-человечески чувствующую ток времени душу в почти бессмертное тело?...
Я появилась на свет ровно семьдесят два года назад, День в день. Ранним аденским утром, когда птица-росянка только начинает свою переливистую трель в лугах, а иссиня-черное небо еще даже не окрасилось багрянцем встающего Солнца. Как мне рассказывали, я не издала ни звука в момент омовения в ледяной воде Источника у корней Великого Древа, а впервые натянула тетиву лука отца в пятнадцать лет, оставив без глаза дриаду в роще близ Руин. Мне до сих пор там лучше не появляться!
Океан я увидела, когда пришло время проходить Первое Испытание... Кто-то называет его воды лазурью, кому-то он является во всем своем величии и с волнами в десятки локтей... Мне, эльфийке 20 лет от роду, он показался слегка испуганным своей собственной силой, но, тем не менее беспомощно бьющимся о каменные стены своей темницы, и соленые слезинки этого поистине Величайшего Узника на всей Земле падали на мое платье... Волна за волной, рывок за рывком - но все бесполезно... Он ярится все больше, впадает в неистовство, и кажется, что под его ударами должны пасть любые оковы! Но не вековой гранит прибрежных скал, шутя отражающих удары огромных масс воды... Сейчас ничего не изменилось. Разве только берег здесь, под Глудином не закован в гранит, а усыпан песком. А цвет волн все тот же... Словно бы задумался Океан, гнетет его что-то, и уже многие лета пытается Он разрешить какой-то Очень Важный Вопрос..."

* * *

Рука с пером немного приподнялась от листа грубой бумаги, сбросила остатки чернил с конца пера на песок, и страничка заняла свое положенное место в трубке из ивовой коры – гордости Эолинн, продукте ее собственного недельного труда. Слишком много мыслей накопилось за последнее время в эльфийской головке, а кто, как не ты сам поможет разобраться в этом безобразии? И куда как гораздо легче, когда ты не держишь все в уме, а доверяешь свои задумки молчаливому и внимательному спутнику – дневнику. Он не обманет, не предаст, не раскритикует – он просто выслушает, а потом, спустя время, покажет тебе твой собственный портрет из слов и фраз. Ведь ничто так не характеризует человека, как его манера поведения и ход мыслей...
Последние огненно-радужные всполохи громадного светила на горизонте еще озаряли небосвод, но с моря уже начал наползать обычный для аденского вечера туман. Легкая дымка, отнюдь не дышавшая сыростью, но наоборот – теплая и по-своему убаюкивающая, потихонечку начала обволакивать громадные прибрежные валуны, невесть когда и какими силами оказавшиеся здесь. Ласково погружая в сон тысячелетних гигантов, она словно бы обретала на время власть над побережьем, ведь еще немного - и туман сгустится настолько, что незнакомому с местностью путнику не составит труда сбиться с пути и вместо Глудина уйти куда-нибудь в в сторону Вейстленда - Моря Песков и родины созданий, от которых в свое время отвернулись даже Всемогущие Боги...
Но Эолинн не боялась тумана. И даже напротив - застегнув футляр своего дневника, эльфийка откинулась на еще теплом песке и устремила взгляд в бездонное око Неба - такое далекое и такое притягательное. Каждую ночь его бессчетные зрачки-звезды совершали только им одним куда ведомый путь, заставляя тысячи предсказателей и астрономов всего Адена устремлять в небо объективы своих телескопов. Каждую ночь они были свидетелями ночной жизни Мира. Каждую ночь они впитывали словно губка Дух этого Мира... Только вот зачем? Тысячи вопросов гнездились в голове эльфийки, и она выбрала единственный правильный ответ на все. Глаза закрылись, и сознание Эолинн растворилось в нежной пене Гремящих Морей. Утро вечера мудренее...

Часть 2. Кнопка.

Она танцевала. В который раз за сегодняшний день вздымая вихри пыли над дорогой и заставляя случайных прохожих присодиняться к уже образовавшейся толпе. Маленькая танцовщица в потрепаном платьице и в деревянных башмаках как заведенная вдоль и поперек в немыслимых коленцах проскакивала очерченный в дорожной пыли возле южных ворот Глудина круг. В город труппу, несмотря на все старания хозяина бродячего цирка, так и не пустили. Флейта Ноллана - хозяина маленькой гномки - давным давно успела потрескаться от жары вечного аденского лета и нещадно фальшивила на самых высоких местах, но флейтист словно бы и не замечал этого. Да, впрочем, и толпа-то, взвинченная бешеным ритмом танца гномихи, не очень обращала внимание на льющуюся над дорогой мелодию. Маленький вихрь, в движениях которого подчас было что-то просто нечеловечески быстрое и совершенное, завораживал, опьянял. И совсем немного времени требовалось, чтобы даже невольный зритель едва ли не пускался в пляс сам. Десятки башмаков били по пыльной дороге в такт мелодии, огрубевшие ладони отбивали ритм, а сердца стучали, словно маленькие колокола.
Когда представление закончилось, люди разошлись далеко не сразу, снова и снова заставляя хозяина вытаскивать уже валящуюся от усталости гномочку к ним и ссыпая медяки в проносимую по кругу шапку. Радость и нескрываемый восторг читались на лицах этих простых людей, давным-давно привыкших проводить свои выходные с угрюмой физиономией за чаркой-другой вина в ближайшем городском трактире. Сейчас же они смеялись, хлопали друг друга и Ноллана по плечу и только и говорили, что о маленькой звездочке, зажегшейся в этот вечер у ворот Глудина.
Кнопка - у маленькой танцовщицы не было имени, и приютивший в прошлом бродяжку Ноллан недолго думал над тем, как ее называть - наконец-то вырвалась из крепких объятий толпы и испуганно спряталась в цирковом фургоне. Ноги ее просто подкашивались, а через горло словно бы пропустили поток доброго гномояда, и только что не на коленях гномочка припала к тыквине с водой. Глоток, другой, и страшная усталость дает о себе знать: девочка засыпает мертвым сном прямо на полу повозки около фляг.
Ноллан был доволен. Чертовски доволен: Кнопка в этот раз превзошла саму себя, заставив людей ссыпать, наверное, весь их недельный заработок в цирковую мошну. Полный медяков мешок означал только одно - труппа наконец-то может позволить себе сделать маленькую передышку и остановиться на неделю-другую в одном из постоялых дворов в предместьях Порта. Этот отдых будет полезен всем... "Кстати, а куда запропастилась сегодняшняя героиня? Ах, вот она..." - и Ноллан очень аккуратно, стараясь не разбудить, поднял Кнопку с дощатого настила повозки и положил на скамью, укрыв стареньким одеялом. Тихое довольное сопение известило уже пожилого мужчину о крепком сне его подопечной. "Чтож, по крайней мере, это она заслужила," - промелькнуло в голове хозяина, он с нежностью погладил спящую девочку по голове и вышел из повозки в наступающий на Южный Аден вечер..
- Ноллан - мягкий женский голос, прозвучавший над самым ухом, едва не заставил старика скатиться по ступенькам повозки. Хозяин цирка поспешно обернулся, и его испуганный взгляд встретился с двумя яркими огоньками, горевшими под капюшоном плаща неожиданной гостьи. Эльфийка??? Гостья взяла Ноллана за руку и тихонько втащила вглубь повозки.
- Не пугайся, нет нужды. Я видела твое сегодняшнее представление, и, скажу не таясь, оно пришлось и мне по вкусу. Особенно концовка. Где ты нашел это маленькое чудо?
- Балг.. бблгг... - Ноллан наконец-то нашел в себе силы справиться с окутавшим его прохладной простыней страхом, но в глаза гостье смотреть так больше и не решался - О благородная, Дева Леса! Чем может простой балаганщик услужить Бессмертной??? Мы всего лишь путешествуем, наша жизнь идет в дороге и танцах и песнях, коими мы развлекаем народ в седьмицах на ярмарках и торжествах! Мы...
- Ноллан! - при звуках своего имени циркач опять поднял глаза и обомлел... Гостья сбросила капюшон. Ровно как в темном лабиринте внезапно вспыхивает огонек путеводной свечи, так и сейчас в тесноте цирковой повозки засияли мягким золотом локоны Перворожденной. Вечерний мрак, уже заполнивший все уголки маленькой комнатушки, таял, оставляя место легчайшей золотистой пыльце, тихим светом озарявшей внутренее пространство повозки. Эльфийка легонько коснулась плеча рухнувшего на колени старого циркача, и тот, не слова ни говоря повалился кулем на пол.
- Встань, человек, не настало еще время для тебя пробовать на вкус деревянные доски, - легкая улыбка эльфийки и теплая игрония в ее словах, похоже, произвели впечатление на Ноллана, и он слегка ожил, правда, все больше и больше сворачиваясь в какой-то невообразимый комочек на полу балагана.
- Встань. - голос прозвучал немного резче, и от этого Ноллану почему-то захотелось как можно быстрее исполнить просьбу Девы Леса. Боясь даже закряхтеть, старик неловко поднялся с дощатого настила и, согнувшись в три погибели, приготовился слушать гостью.
- Вообщем-то, вопрос я уже задала, если ты не забыл - "Интересно, а она так же улыбается, когда ее не знающая промаха стрела бьет между лопаток очередную цель?" - промелькнуло в голове циркача, но он поспешно выбросил эту мысль и усилием воли заставил ум работать в правильном направлении.
-... Я нашел ее 3 месяца назад в Дионе, прижавшуюся носом к окну оружейного магазина. Что она там рассматривала - так и не знаю, но на глазах у маленькой гномки были слезы. На вопросы откуда она, и где ее родители, гномочка, не отвечала, а лишь судорожно стискивала зубы и вновь проходилась по и без того чумазому лицу грязной рукой. Ее состояние не сильно изменилось и когда я привел ее к нам. Разве что ушат горячей воды с мылом, чистая одежда, и она засопела прямо за столом. На следующее утро балаган должен был отправиться в путь - нам предстояло еще 4 концерта до конца сезона месяца - и Кнопка (я назвал ее так, даже не пытаясь выбрать что-то подходящее из имен гномов, а сама она до сих пор не вымолвила ни слова) - молча уцепилась за мою руку да так и просидела до следующего города... По презде, как я помню, в Гиран малышка спрыгнула с повозки и помчалась куда-то вглубь торговых рядов на городской площади. Мы же разбили свой маленький "лагерь" и принялись давать представление...
Кнопка вернулась только под вечер, хотя, скажу откровенно, я ине ожидал ее нового появления. Мол, наверное, просто надо было перебраться из города в город - вот и прибилась к нам. Ан нет... В подаренном мною платье, но теперь уже без влажных глаз она тихонечко забралась под колеса цирковой телеги и свернулась там калачиком. Вытаскивать пришлось ее, как обычно, мне... С тех пор она путешествует с нами. Талант к танцам? Понятия не имею, откуда у нее это, но танцует она - диву даешься! Столько энергии, столько чувства!... Она мне как дочка стала, - тихонечко добавил старый циркач и собравшись с духом снова поднял глаза.
В повозке кроме сидящего на низенькой скамье Ноллана никого не было. Лишь скамейка, на которой лежала гномочка, все еще хранила тепло маленького тела...

Часть 3. Ромул.

Уста тихо шептали молитву, а с отсвечивающего голубым в надвигающихся сумерках лезвия тихонько скатывались крупные багряные капли. Коленопреклоненный светлый эльф, сложив руки на рукоятке меча и коснувшись ее резного оголовья лбом возносил последние почести своему поверженному противнику - схватка была честной и возможность сложить голову была у обоих, но Эйнхасад выбрала из Алой Чаши жребий его врага. И как бы не была страшна вражда между дроу и их светлокожими собратьями, но каждая схватка была своебразным ритуалом, полным смертоносной гордости и благородства, ходящего по остро отточенной грани эльфийской стали.
А за этой сценой недвижимо наблюдали без малого пятьдесят легионов великолепных бойцов, точеные тела которых покрывала серебристая - у Жителей Леса - и вороненая - у темных эльфов - гибкая наподобие чешуи броня. Часть воинов сжимала в руках мощные луки с хитрой рычажной системой натяжки тетивы - говорят, такие луки за сто шагов пробивали любой человеческий доспех;, часть была вооружена обоюдоостыми глефами, кои при хорошем размахе останавливались, лишь развалив надвое с полдесятка тел - воистину, любитель оружия нашел бы здесь для своей коллекции немало интересных образцов.
Две закованные в нведомый металл змеи расположились напротив друг друга. Тихо - ни шороха, ни звона, ни шелеста, - но тишина эта была полна свирепой и неумолимой жестокости, будто бы в миг последний перед падением ножа хумансовской гильотины. А посреди громадной зеленой полосы между двумя змеями чернела одинокая коленопреклоненная фигурка. Одинокая - потому как почти закончен был стародавний ритуал, когда тело эльфа - со светлой ли, с темной ли кожей - забирала Мать Земля, дабы в горнах у Корней своих вплести несгибаемый Дух в нити мифрильных жил.
И настал, наконец, миг, когда дрогнули и поднялись веки стоящего на коленях эльфа. Ромул последний раз бросил взгляд на полоску черной, свежей земли на месте, где только что лежало тело его противника и медленно встал. Ззатуманенный взор воина скользнул сначала по шеренге соратников, затем - по строю дроу, и... тихая песня понеслась над цветущим лугом. Легкая свежесть коснулась лиц под открытыми забралами и полетела дальше - к лесам за спинами ожидающих воинов, чтобы, вплетаясь в молодую листву, дать Новую жизнь деревцам на опушках...
Эльф пел, и две гряды металла сделали первые шаги навстречу друг другу. Пел, а тысячи ног уже отбивали положенный им ритм в едином, жутком порыве неся навстречу друг другу тонны обученной убивать стали. И кроме дивной песни ни звука голоса не раздавалось над полем.
Человеческий глаз остер и силен. Он замечает биение Земли, рождение нового лепестка на ветви дерева, блеск чешуи рыбы в бурном горном потоке и тень крадущегося в буреломе зверя. Но ни одному оку человеческому не доводилось видеть того, что сейчас творилось на поле. Когда расстояние между первыми шеренгами врагов уменьшилось до сотни шагов, воздух слитно рассекли в жутком замахе лезвия глеф, а оставшиеся чуть основных рядов поодаль лучники натянули тетивы. Еще дюжина шагов - и воздух загудел от десятков, сотен, тысяч смертоноснейших жал, а луки вновь оказались натянутыми для следующего залпа. Впрочем, несмотря на искусность лучнико, редкая стрела достигла цели в эти мгновения - находящиеся в обеих войсках щитоносцы в едином порыве, до разрыва связок, укрыли бегущий строй полотном из щитов. В следующее мгновение, не давая лучникам возможности достаточно хорошо прицелиться, столкнулись две змеи. А в центре между ними закрутился серебряный волчок...
Второй отсвечивающий голубым меч послушно лег в ладонь Ромула, и время словно замедлило свой бег. Песня смолкла, тело взвилось в воздух, и два клинка исполнили первые па неистового танца. Там, куда ударяла голубая молния, немедленно начинал бить маленький красный фонтанчик, и еще одно тело валилось под ноги сгрудившимся вокруг неистовствующего эльфа. Тонкие лезвия сами находили дорогу в чешуях, покрывавших тела врагов: подшлемники, жилы под коленями, оплетки поясов, подмышечные впадины - Ромул бил наверняка, не первым, так вторым ударом отправляя очередного противника в Серый Путь. Маленький белый смерч с голубыми искорками посреди серо-багрового полотна, покрывавшего основную часть поля.
И ни единого звука не срывалось с уст столкнувшихся в кровавой жатве тысяч воинов. Молча, хладнокровно они находили смерть и также хладнокровно забирали с собой противника. Ни одного стона, ни одного крика или всхлипа.
"Серый Путь будет запружен после этой битвы" - промелькнуло в голове Ромула, когда два лезвия одновременно снесли голову лишенному одним ударом ранее шлема дрову. И тут же тело, в немыслимом по быстроте своей движении изогнулось, позволяя пройти над собой стали громадного двуручного меча. Стойка, прыжок с разворотом... и на мгновение мечи замерли, скрещеные у груди воина. Его новый противник оказался не слишком похож на предыдущих.
Рык, с которым бросилась в новую атаку фигура почти на две головы выше мечника, на какую-то долю секунды ошеломил эльфа. Вертикальный размах, и меч со страшным грохотом расколол надвое валун, на котором мгновение назад находился Ромул. И этого мгновения эльфу хватило, чтобы как следует разобрать черты воина. Горный тролль! Но вооруженный мечом??? Это было что-то немыслимое... Ранее дроу выводили на поле боя жителей Подземелья, но тролли предпочитали дубины и алебарды, позволяющие им порой с одного удара проламывать щиты и дробить кости своих противников...

to be continued